— Та рыжая девица сказала, что вы здесь главная, — вдруг обратилась ко мне женщина средних лет, когда я переставляла книги на стенде.

— Я помощник заведующей. Чем могу вам помочь?

Она показала на информационную стойку.

— Этот мужчина мне нагрубил. Он помог найти несколько книг, а потом… он сказал…

Она не закончила, захлебнувшись гневом и болью. Я посмотрела на книги в ее руках. Все о клинической депрессии. Замечательно. По крайней мере, ни одна не называлась «Взрыв возмущения в бездушной книжной лавке». Я глубоко вдохнула, чтобы взять себя в руки, и принялась извиняться, обещая во всем разобраться. Затем я проводила ее к кассе и велела Энди пробить все книги бесплатно. Уоррен никогда бы такого не одобрил, но сейчас меня это не заботило.

Я подождала, пока Даг закончит с очередным клиентом, а затем снова отвела его в сторону:

— Нам нужно поговорить в кабинете.

Он ответил мне кривой усмешкой. Глаза его лихорадочно блестели.

— Зачем? Давай здесь поговорим. Сама знаешь, мне нужно помогать клиентам. Как же оставить без присмотра это богом проклятое место.

Кажется, я побледнела, с трудом заставляя себя сохранять спокойствие. Нас слышали не меньше четырех покупателей.

— Нет. Давай пройдем в кабинет.

Он закатил глаза и дружески меня приобнял:

— Господи, какие мы строгие. О чем речь?

— Ты знаешь, о чем речь. — Я вывернулась из-под его руки. — Ты переходишь всякие границы.

Улыбка его потухла:

— Нет, это ты переходишь. Что за поза? Как ты со мной разговариваешь?

Он говорил все так же громко. Еще несколько человек остановились, прислушиваясь.

— Я с тобой так разговариваю, потому что ты ведешь себя как полная бестолочь. Ты хамишь покупателям. Ты черт знает что вытворяешь и прекрасно понимаешь это.

— Черт знает что? Опомнись, Кинкейд! Ты сейчас говоришь как Пейдж. Я просто веселюсь. Поняла? Помнишь, что мы с тобой раньше здесь вытворяли, до того как тебе шило в задницу вставили?

Вокруг нас уже собралась целая толпа. И покупатели, и сотрудники. Мертвая тишина, если не считать музыки Вивальди, доносящейся из магазинной аудиосистемы.

— Я удивляюсь, — продолжал он, купаясь в лучах всеобщего внимания, — где ты набралась этого дерьма? Кто тебя поставил начальником? У нас с тобой одинаковый пост, не забыла? Что, десять секунд славы в рассказе Мортенсена — и уже нос задрала? Почему бы тебе не отыскать его? Может, если он тебя снова трахнет, ты перестанешь быть такой сукой.

— Даг, — сказала я, изумляясь силе и твердости своего голоса — словно кто-то другой в моем теле препирался с ним, а я лишь наблюдала со стороны. — Тебе нужно пойти домой. Сейчас же. Если ты сам не уйдешь, я тебя вышвырну.

Конечно, я понятия не имела, как выполню угрозу. На самом деле я была чуть ли не до смерти напугана. Сердце колотилось как бешеное. Мы стояли лицом к лицу, навязывая друг другу свою волю, причем он возвышался надо мной на полголовы да и сложен был покрепче. И все же я не сдавала позиций, держась решительно и непреклонно.

Наконец он отступил, отведя взгляд. Потом пожал плечами и одарил окружающих глупой ухмылкой, словно они были его соучастниками в этой хохме.

— Конечно. Все, что пожелаешь. Меня не волнует. Я всяко могу использовать выходной.

Он снова оглянулся с вызывающей и самодовольной миной победителя. Обозрев толпу, он со смехом удалился.

Люди стояли молча и затаив дыхание. Изо всех сил изображая спокойствие, я целеустремленно направилась к лестнице и по дороге бросила Бет:

— Поработаешь здесь?

Я поднялась в кафе и заказала мокко. Трясущимися руками взяла чашку и, повернувшись, увидела Сета. Сегодня на нем была футболка с логотипом группы «Рэтт».

— Фетида, — мягко произнес он.

Я пошла к окну, и он последовал за мной. За окном по кварталу Куин-Энн сновали машины и люди. Я смотрела на них, не видя. Присутствие Сета у меня за спиной утешало и успокаивало. Он готов был меня подхватить, хотя падать я пока не собиралась. Я осознала, что именно поэтому выбрала его, и неважно, что там получается в постели.

— Полагаю, ты все видел.

— Да. Ты неплохо справилась.

— Предпочла бы ни с чем таким не справляться.

— Кому-то надо было. — Он деликатно коснулся моей руки. — Иногда ты можешь быть довольно свирепа.

Все еще в оцепенении, я покачала головой:

— Я вообще не хочу быть свирепой.

— Джорджина. Посмотри на меня.

Я развернулась и посмотрела. Его прекрасные глаза были нежны и преисполнены любви, но была в них и сила.

— Ты все сделала правильно. — Он положил руки мне на плечи, большие пальцы поглаживали обнаженную кожу. — Ты все сделала правильно.

— Он мой друг.

— Это неважно.

— Что с ним, Сет? Что на него напало?

— Разве не ясно?

— Только не мне.

На губах его заиграла печальная улыбка:

— То же, что заставило тебя прошлой ночью слопать целый пакет из «Тако Белл».

— Что? Трава такого сделать не могла. Я имею в виду, заставить его поступать таким образом. «Тако Белл» тут совершенно ни при чем.

— Да, — согласился он. — Трава не могла, но он, наверное, принял что-то еще.

Задумавшись, я снова отвернулась к окну. Вспомнила безостановочную суетливость Дага и этот лихорадочный блеск в его глазах. Да, все это не случайно и наводило на печальные размышления. Я никогда не видела, чтобы он принимал что-нибудь сильнее алкоголя и марихуаны. Хотя… последнее время он был уж слишком избыточен. Под кайфом нельзя и в «Тетрис» так играть, и написать песен на целый альбом меньше чем за месяц.

— Не знаю, что бы это могло быть. Я когда-то почти все перепробовала, — робко призналась я.

Бессмертие позволяет экспериментировать, не опасаясь последствий, с которыми сталкиваются смертные.

— Но моих познаний в этом вопросе недостаточно, чтобы определить наркотик. Как ты думаешь? Какой-нибудь амфетамин?

— Понятия не имею.

Ощутив пренеприятную головную боль, я потерла виски. Единственное, чего я хотела, — это пойти домой и лечь на диван — с одной стороны Сет, с другой — Обри, а на коленях блюдо шоколадных пирожных. Но не бывать этому.

— Мне нужно идти. Теперь у нас двоих не хватает. Снова придется работать до закрытия.

— Хочешь, зайду за тобой после работы? Вечером я собирался в «Террис», но могу оттуда слинять.

Я заверила Сета, что ему совершенно не обязательно менять планы, и спустилась в магазин. Рабочая атмосфера восстановилась, как будто не случилось ничего особенного. Вот только сотрудники смотрели по-другому. Не с насмешкой или злорадством, а как-то еще. Если бы я могла в это поверить, то назвала бы это внезапно возросшим уважением.

После работы я пришла домой выжатая как лимон. Слабость, прямо-таки истощение, и физическое, и моральное. Обычно я высасывала жизнь из своих жертв, чтобы продлить бессмертное существование и чтобы перевоплощаться. Но энергию забирает не только это. Взлом и проникновение. Работа две двенадцатичасовые смены подряд. Целомудрие рядом с мужчиной твоей мечты. Головомойка одному из лучших друзей и неожиданное открытие, что он, по-видимому, пристрастился к чему-то очень скверному.

Во мне свербила потребность пополнить жизненные силы, вызывая, несмотря на усталость, раздражение и беспокойство. У меня эта жажда энергии обращается в похоть, внезапную необходимость быть использованной кем-то, кого бы в свою очередь могла использовать я.

Я позвонила Бастьену.

— Что на этот раз? — саркастически осведомился он. — Полагаю, решила взяться за дело и позвонить Дейне? Так ты сможешь разом покончить с этим, рассказав ей о соседе, который задумал совратить ее и нанести ущерб ее организации. А заодно можно упомянуть о взломе и добиться моего ареста. Если хочешь, можешь даже поцарапать мою машину. Это станет превосходным финалом моей уже и так загубленной карьеры.

— Да заткнись ты! — нетерпеливо рявкнула я.

Видно, осталась еще во мне какая-то ярость.