– ЛЮЦИВАР!

Нет, ему нужен другой Дракон, нужно успеть, оказаться во второй пасти… Вот! Но…

Два туннеля. В левом сумрак, разгоняемый редкими лучами солнца. В правом золотом разливается рассвет.

Во тьме можно скрыться. Люцивар рванулся в полумрак.

Шелест чужих крыльев слева. Крепкая рука, схватившая его за запястье.

Он вырвался, изогнувшись, и нырнул в правый туннель.

– ЛЮЦИВА-А-АР!!!

Вон из пасти, мимо каменных зубов, взмывая вверх над краем каньона – прямо к утреннему небу, из упрямой гордости работая бесполезными крыльями.

Вот он – Аскави, точно такой же, каким рисовался Люцивару, всегда стремившемуся узнать, как выглядел его Край в далеком прошлом. Грязный ручей, который он миновал по другую сторону, здесь был широкой, глубокой, чистой рекой. Голые, изломанные скалы тут и там покрыты весенними цветами. За границей Потока солнечный свет отражался от маленьких озер и торопливых ручьев.

Боль затопила все его чувства. Кровь, бегущая по лицу, смешалась со слезами.

Аскави. Дом. Наконец-то – дом.

Люцивар в последний раз взмахнул крыльями, изогнулся в медленном, болезненном рывке, сложил крылья и ринулся вниз к глубокой, чистой воде.

2. Искаженное Королевство

Ветер пытался сорвать его с крошечного острова, бывшего единственным убежищем в бесконечном жестоком море. Волны то и дело накатывали на него, омывая кровью. Сколько крови…

«Ты – мое орудие».

«Слова могут лгать. Кровь – никогда».

Эти слова кружили вокруг него, своего рода ментальные акулы, готовые вырвать еще один кусок его души.

Хватая ртом воздух, Деймон едва не захлебнулся кровавой пеной, погрузив пальцы в камень, который неожиданно смягчился. Он закричал, когда скала под его руками превратилась в страшные фиолетово-черные синяки.

«Шлюха с сердцем мясника».

Нет!

«Я любил ее! – закричал он неизвестно кому. – Я люблю ее! Я никогда бы не причинил ей вреда!»

«Ты – мое орудие».

«Слова могут лгать. Кровь – никогда».

«Мясник с сердцем шлюхи».

Слова игриво толкались вокруг острова, с каждым заходом оставляя в нем все более глубокие трещины.

Боль, углубляющая муку, углубляющую агонию, углубляющую боль до тех пор, пока боль не исчезла.

Или, возможно, просто больше некому было ее ощущать.

3. Террилль

Сюрреаль уставилась на грязную, дрожащую развалину, бывшую некогда самым опасным и красивым мужчиной в Королевстве. Прежде чем он сумел ускользнуть, она втащила его в квартиру, заперла дверь на все мыслимые и немыслимые заклятия и на всякий случай наложила еще одно, на ступени Серого. Подумав мгновение, она поместила по Серому щиту на окна, чтобы не дать Деймону вскрыть себе вены осколками стекол или нырнуть вниз с пятого этажа.

Затем она присмотрелась к нему внимательнее и невольно задумалась, не было ли самоубийство лучшим выходом. Он казался безумным еще в их последнюю встречу. Теперь же Деймон выглядел так, словно недавно его вскрыли и опустошили окончательно.

– Деймон? – Она медленно, осторожно приблизилась к нему.

Он не мог сдержать дрожи. Запавшие глаза, в которых не было ничего, кроме бесконечной боли, наполнились слезами.

– Он мертв.

Сюрреаль опустилась на диван и долго дергала Деймона за рукав, наконец вынудив его последовать ее примеру.

– Кто мертв?

Кто мог значить для него так много, чтобы столь горячо его оплакивать?

– Люцивар. Люцивар мертв! – Он уткнулся лицом в ее колени и зарыдал, как ребенок.

Сюрреаль поглаживала жирные, спутанные волосы Деймона, не в силах придумать слова утешения. Люцивар был очень важен для него. Смерть эйрианца действительно причинила бы Деймону сильную боль. Однако даже мысль о том, чтобы выразить свое сочувствие, заставляла горло сжиматься. По ее личному мнению, Люцивар был безмерно виноват перед ним. Нанесенные им душевные раны толкнули его брата за грань, и теперь смерть этого ублюдка вполне могла оказаться решающим ударом.

Когда рыдания сменились редкими, тихими всхлипами, она призвала платок и сунула его в руку Деймона. Сюрреаль могла сделать очень многое для Сади, однако будь она проклята, если начнет вытирать ему нос.

Наконец выплакавшись, Деймон сел рядом с Сюрреаль, ничего не говоря. Она тоже молча смотрела в окно.

На этой захолустной улочке было вполне безопасно. Она возвращалась сюда несколько раз с последнего визита Деймона, задерживаясь здесь на все более долгий срок. Сюрреаль чувствовала себя здесь уютно. Она и Виман, тот Предводитель, которого исцелил Деймон, за это время успели сблизиться и стали друзьями, поэтому девушка не чувствовала себя одинокой. Здесь, в обществе человека, способного позаботиться о Деймоне, возможно, его безумие начнет понемногу отступать.

– Деймон? Ты останешься со мной ненадолго? – Наблюдая за ним, Сюрреаль не знала даже, о чем он думает, более того, думает ли он вообще.

– Если ты этого хочешь, – наконец ответил он.

Сюрреаль показалось, что в загнанных глазах мелькнула слабая искра понимания.

– Ты обещаешь остаться здесь? – с нажимом спросила она. – Обещаешь не уходить, не предупредив меня?

Искра угасла.

– Мне некуда больше идти.

4. Кэйлеер

Легкий ветерок. Солнечный свет согревает его руку. Пение птиц. Твердое, но удобное ложе под ним. Мягкое хлопковое покрывало сверху.

Люцивар медленно открыл глаза и уставился на белый потолок и ровные балки. Где?..

По привычке эйрианец немедленно осмотрел комнату, чтобы узнать, как из нее в случае чего можно выбраться. Два окна с белыми занавесками, простенько вышитыми вьюнками. Дверь находится на противоположной стене от кровати, на которой он лежит.

Затем Люцивар обратил внимание на убранство комнаты. Прикроватный столик из сосны и такой же комод. Корявый, причудливо изломанный сук, превращенный в светильник. Бюро с идеально чистой крышкой, на котором лишь один предмет – простая медная подставка для музыкальных кристаллов. Открытая корзинка для рукоделия, набитая обрезками и мотками грубых шерстяных и тонких шелковых нитей. Большое потертое кресло цвета весенней листвы и скамеечка с такой же обивкой. Рама для вышивки с натянутой белой канвой. Забитый книгами шкаф. Плетеные коврики песочного цвета. Два наброска, выполненные углем, – прекрасно зарисованные головы единорога и волка.

Люцивар невольно оскалился, уловив женский ментальный аромат, которым были пропитаны стены и дерево.

Затем он непонимающе нахмурился. Почему-то этот запах не вызывал отвращения.

Он снова оглядел комнату, не зная, что и думать. И это Ад?..

В смежной комнате открылась дверь. Люцивар услышал женский голос, произнесший:

– Ну хорошо, можешь пойти взглянуть, только не разбуди его.

Эйрианец поспешно закрыл глаза. Открылась дверь. По деревянному полу застучали когти. Что-то обнюхало его плечо. Люцивар предусмотрительно не напрягал мышцы, изображая глубокий сон, хотя ему не терпелось узнать, что за существо стоит у постели.

Мех, прикоснувшийся к обнаженной коже. Холодный, мокрый нос, обнюхавший ухо.

Фырканье заставило его дернуться. За этим звуком последовало удовлетворенное молчание.

Поддавшись любопытству и воинскому инстинкту, требовавшему как можно скорее увидеть возможного врага, Люцивар открыл глаза и встретился с напряженным взглядом волка. Зверь довольно хмыкнул и потрусил к выходу.

Люцивар едва успел собраться с мыслями, когда молодая женщина распахнула дверь и прислонилась плечом к косяку.

– Значит, ты наконец решился вернуться в мир живых.

В ее голосе отчетливо прозвучали веселые нотки, однако облик девушки наводил на печальные размышления. Ее голос охрип, выдавая постоянное напряжение, утомление и звучал так, словно спасительнице Люцивара приходилось много разговаривать. Ужасно худенькая. То, как на ней висели брюки и рубашка, подсказывало, что девушка слишком быстро потеряла вес, и это вряд ли могло говорить о крепком здоровье. Длинные, заплетенные в слабую косу золотистые волосы были такими же тусклыми, как ее светлая кожа, а под удивительно красивыми, древними сапфировыми глазами залегли темные круги.