Все произошло так быстро, что я не успел ни возразить, ни подняться с кресла. Я обессилел от страха. Не за себя, но перед миром, ставшим вдруг совершенно непонятным. С двух сторон они обошли лабораторный стол. Ребенок расплакался, и Странник, успокаивая, тихонько погладил его по голове.

— Посмотрим, к какому кошмару привело ваше безумие — сказал священник. Он протянул руку и приподнял марлю, закрывавшую лицо Арлы. Странник вскинул длинную ладонь, прикрывая глаза, словно лицо девушки стало ослепительным. Гарланд не успел.

Невидимая вспышка ударила ему прямо в лицо, заставив откинуть голову. Он со стоном упал на пол и испустил дух. Струйки крови стекали у него из ноздрей и угла разинутого рта. Ужас так исказил лицо священника, что мне пришлось отвернуться.

Свободной рукой Странник нащупал у себя на поясе висевший там мешочек и достал из него белый под. Спокойным движением он поднес плод ко рту и откусил, потом спрятал его, достал изо рта кусочек и вложил меж губ Арлы» ни разу на нее не взглянув. Взгляд его не отрывался от моих глаз и сказал мне так ясно, как могли бы сказать слова, что мой скальпель превратил ее лицо в лик самой Смерти.

Я как ребенок забился в кресло, не в силах отвести взгляд от происходящего. Не знаю, откуда взялись силы в его иссохшем теле, но, снова прикрыв лицо девушки марлевой вуалью, Странник поднял ее одной рукой и перекинул через плечо. Держа одной рукой младенца, а другой придерживая тело Арлы, он легкой поступью подошел к окну, поднял длинную ногу и двумя точными ударами выбил стекло. Не расставаясь своей ношей, он влез на подоконник и согнулся в погибели, чтобы пройти в оконный проем.

— Нет,— сказал я, поняв, что он задумал. Он повернул ко мне лицо и улыбнулся. Я вскочил, чтобы попытаться остановить его. В голове стучал молот, а внутренности сжимала холодная рука. Сделав три шага, споткнулся о тело отца Гарланда. Падая, я увидел, как они скрылись за окном, прислушался, ожидая звука падения, но ничего не услышал. Кое-как поднявшись на ноги, я добрался до окна и взглянул вниз. Они должны были лежать там, на снегу, как три сломанных куклы. Но внизу было пусто. Они исчезли.

Мысль, что страшная маска, в которую я превратил лицо Арлы, убила отца Гарланда, была непереносима. Сквозь головокружение, склоняясь в приступе рвоты над лабораторным столом, я понимал, что священник прав, и Создатель уничтожит меня так же просто, как прочий человеческий мусор, засоряющий его земли. Единственной надеждой было выбраться из городка и скрыться в окрестных лесах. Надежда казалась довольно зыбкой, особенно учитывая мое состояние. Я чувствовал, что все кончено, что я дошел до конца. Хотелось плакать при мысли, как низко я пал за одну короткую неделю. Он прав, я тщеславный и глупый человек. Тот, кто служит чудовищу, должен понимать, что рано или поздно сам будет пожран им. Распрямляясь и счищая с себя рвоту, я думал, что хуже смерти — ссылка в серные копи. Если меня повезут в Отличный Город для суда, я найду способ покончить с собой.

Выйдя из кабинета, я проковылял вниз. Посреди вестибюля, обнявшись, лежали мертвые мистер и миссис Мантакис. Лужа их смешавшейся крови расползалась вокруг. Видимо, в них попало не меньше двадцати пуль. Я обошел тела, испытывая незнакомое чувство раскаяния. Невероятно, но из моих глаз текли слезы. Я бросился к двери, сознавая, что горестное зрелище, от которого я бежал, было лишь частицей того, что увидел Гарланд в лице Арлы.

Солнце на минуту ослепило меня. Я ковылял по улице, изнемогая от боли в голове и в суставах. Мучения ломки делали желанной мысль о пуле. Когда зрение прояснилось, я увидел валявшиеся на дороге трупы. Свежая кровь окрашивала снег алым. Вдали у церкви мелькала форма солдат Города. Трещали выстрелы, люди, не одетые в форму, падали на бегу. Огонь промывался сквозь крыши домов, пожирая серую древесину, и густой дым вырывался из окон банка.

— Клэй! — услышал я знакомый голос. Обернувшись, я увидел стоящего в сотне шагов от меня Создателя. Он одет в меховую шубу и широко улыбался. Грета Сикес натягивала золотую цепочку, крепко зажатую в его руке. Создатель махнул мне.

— Приятно было работать с тобой, — услышал я сквозь шум. Потом он присел на корточки и зашептал что-то в ухо оборотню. Даже с такого расстояния я видел, волчица выглядит точно так, как представлялось во сне или видении, перенесшем меня в недра горы Гронус.

Создатель отстегнул цепь, и она бросилась на меня. Я повернулся и хотел бежать, но в этот миг из переулка между банком и театром вырвалась запряженная четверней карета. Воля к жизни покинула меня. Я был в ловушке. Хриплый выдох вырвался из груди, и я уже ощущал на затылке клыки долгожданной мести Греты Сикес...

— Клэй, — услышал я еще один знакомый голос и разглядел, что лошадьми правит не свиноподобный посланец Создателя, а Батальдо. Я ждал, что копыта и колеса вдавят меня в землю, но в последний момент карета свернула влево и остановилась.

— Прыгайте! — позвал мэр.

Мгновение я не мог шевельнуться. А когда смог, то обернулся и увидел оборотня в пятнадцати шагах от себя. Зверь нацелился прямо мне в глотку. Дверца кареты распахнулась, и из нее выскочил Каллу. Одной рукой он сгреб меня и отшвырнул с дороги. Потом, развернувшись с легкостью и точностью, каких я никак не ожидал от его огромного тела, великан сжал кулак и нанес удар в висок Греты Сикес, вогнав глубоко в череп одну из заклепок. Я видел, как она билась на земле, корчась и извергая темную желчь, пока Каллу затаскивал меня в карету. Дверца со стуком захлопнулась, и кони взяли с места. Мы пронеслись мимо свиста пуль, криков детей и Создателя, вечно смеющегося в глубине моих зрачков.

13

: Мы задержались ненадолго только у дома мэра, чтобы собрать оружие, патроны и теплые вещи. Каллу заклинил деревянные колеса кареты и выпряг лошадей. Мне объяснили, что есть поверье, будто лесные демоны всякой другой пище предпочитают домашнюю скотину и запах лошадей притягивает их как магнит. Батальдо плакал и никак не мог остановиться, перебегая из комнаты в комнату и поджигая ковры и книги, постели и мебель.

Выбравшись из дома, мы остановились на мгновение на границе леса, глядя, как дым выбивается из открытых окон. Мэр рассказал нам, что на его глазах оборотень Драктона Белоу выгрыз внутренности его жене на главной улице Анамасобии.

— Почему вы меня спасли? — спросил я, когда он утер слезы с глаз.

— Не важно, чем мы были, Клэй. Я сам не безвинен; никто не безвинен. Мы уходим в Рай. Там нет места ненависти.

Мы вошли в огромный лес, который экспедиция старика Битона назвала Запредельем. Мое оставшееся без наркотика тело все так же гудело, но я упрямо бежал вперед, твердо решив не задерживать остальных, и не отставал от казавшегося неутомимым Каллу.

Хорошо было бежать среди обнаженных высоких деревьев по твердой снежной коре. Я, как ребенок, убегал от своей вины, и было все равно, замерзнуть в лесу, попасть в когти демонам или умереть от пули солдат Создателя. Если бы не маячивший впереди образ Вено, я, наверно, сел бы на снег и дождался бы Грету Сикес.

Через час бега мэр, задохнувшись, рухнул на снег. Мы решили остановиться на несколько минут, чтобы дать ему отдышаться. Я сам бы продержался немногим дольше. С вершины поросшего лесом холма нам был виден дым, поднимавшийся в небо над Анамасобией. И даже здесь, вдалеке, на снег ложились тонкие хлопья пепла.

В оставшейся позади долине мелькали фигуры преследователей. Одни несли ружья, другие — изобретенные Драктоном Белоу огнеметы. Сам он восседал в механической повозке собственного изобретения: маленьком двухместном экипаже, передвигавшемся на суставчатых паучьих ногах, легко преодолевавшем камни и буреломы. Я указал Каллу на солдата, державшего на поводке ощетинившуюся Грету Сикес. Меня поразило, как быстро она оправилась от удара, но великан только передернул плечами и сплюнул. Потом мы с ним подняли на ноги Батальдо и попытались неуклюжими словами ободрить его.