Успокоившись с помощью собственного вновь поднявшегося гнева, Сюрреаль поставила бутылку на прикроватный столик и призвала маленький кожаный прямоугольник. Как только все будет сделано, она немного поспит.

Вряд ли что-то интересное успеет произойти до рассвета. Садист убедился в этом, хотел он того или нет.

Изогнув губы в легкой улыбке, Сюрреаль принялась тихо напевать себе под нос, достав оселок из кожаной сумочки и начав затачивать ножи.

Доротея наблюдала за танцем язычков пламени в камине. В любой момент Темная Жрица могла прибыть в старое Святилище. Тогда можно будет передать этой суке сообщение и вернуться наконец домой.

Кто бы мог подумать, что он может сломать Кольцо Повиновения? Кто бы мог подумать, что, находясь на другом конце Королевства, Деймон сможет не только сломать свое Кольцо, но и…

Какое счастье, что она начала давать каждой из юных ведьм своего ковена поносить главное управляющее кольцо один день, чтобы девочки могли ощутить опьяняющую власть над сильным мужчиной — даже несмотря на то, что он был слишком далеко и они бы все равно ничего подобного не почувствовали. И какое несчастье, что сегодня его надела ее фаворитка, настоящее сокровище…

Поскольку тело, хоть и лишенное Сущности ведьмы, которая в нем когда-то обитала, продолжало жить, придется пока подержать его здесь, чтобы остальные не сообразили, что они лишь разменные монеты. Месяц-другой, не больше — и этого вполне достаточно. Разумеется, потом ведьма будет похоронена со всеми почестями, подобающими ступени ее Камня и социальному статусу.

Доротея содрогнулась. Где-то там бродит Сади, сорвавшийся с поводка. Можно попытаться использовать эйрианского полукровку в качестве наживки, чтобы вернуть Деймона, но Яси настолько уютно чувствовал себя в соляных шахтах Прууля… Какая жалость, если придется извлечь его оттуда до того, как он будет сломлен и телесно и духовно. Кроме того, Доротея сомневалась, что даже Люцивар послужит достаточным искушением на этот раз.

Дверь гостиной открылась, и в проеме показалась знакомая фигура в капюшоне.

— Ты посылала за мной, Сестра? — визгливо спросила Геката, даже не потрудившись приглушить недовольные нотки в голосе. Она сразу же уставилась на стол, на котором не было привычного графина с кровью. — Должно быть, дело важное, если ты забыла прихватить напитки.

— Так и есть. — «Ты, мешок с костями! Паразитка. Весь Хейлль теперь в опасности. Даже я в опасности!» Но эти мысли Доротея осторожно скрыла. Она подняла записку и повертела ее в пальцах. — От Грира.

— О, — произнесла Геката с едва сдерживаемым возбуждением. — У него есть новости?

— Лучше, — медленно ответила Доротея. — Он говорит, что нашел способ решить вашу маленькую проблему.

Грир сидел на заправленной белыми простынями постели в одной из частных комнатушек Брайарвуда, баюкая то, что осталось от его когда-то здоровой руки.

Конечно, могло быть и хуже. Если бы тот хромающий конюх не ударил его ножом, почти отрезав мизинец — так, что тот повис на тонком пласте коже, — он бы не сумел вовремя снять вторичное управляющее кольцо, когда Сади сломал Кольцо Повиновения. Почувствовав взрыв Черной энергии, он попросту оторвал палец и выбросил подальше. Охранник, заметив что-то блестящее на земле, бросился вперед и инстинктивно схватил палец с кольцом.

Глупец. Бестолковый, безмозглый глупец.

После того как Кольцо Повиновения сломалось и шансов узнать, не пострадал ли Сади в процессе, не осталось, Грир направился в Брайарвуд, где его исцелили, не задавая неприятных вопросов. К тому же это было единственное место в городе, по которому Садист не стал бы бить намеренно. У них еще осталась управа на Сади — по крайней мере, на ближайшие несколько часов. А потом Грир исчезнет отсюда, отправится как можно быстрее в Хейлль, где смешается с толпой прихлебателей. При дворе Доротеи, под защитой ее ковена он будет в безопасности. А Брайарвуд и его покровители останутся здесь и возьмут на себя неприятную задачу по утолению жажды мести Садиста.

Грир прилег на постель. Болеутоляющие наконец начали действовать, постепенно убаюкивая его. Отдых сейчас был просто необходим. Через несколько коротких часов маленькая проблема Темной Жрицы перестанет существовать, а Сади…

Пусть ублюдок вопит от злости.

Сэйтан снова обошел свой личный кабинет по кругу.

Он посмотрел на портрет Кассандры. Потом на спутанную паутину, которую закончил совсем недавно, на предупреждение, которое, скорее всего, запоздало.

Он медленно покачал головой, не желая верить в то, что только показала ему спутанная сеть.

Внутренняя паутина нетронута. Разбитая хрустальная чаша. И кровь. Очень много крови.

Он никогда не вторгался в мир Джанелль. Несмотря на свой здравый смысл, несмотря на все приказы инстинкта, он никогда не вторгался в ее мир. Но сейчас…

— Нет, — с тихой угрозой произнес он. — Ты не заберешь у меня мою Королеву. Ты не отнимешь мою дочь.

Было только одно место, через которое он мог пересечь завесу. Одно-единственное место, через которое можно было проникнуть в другое Королевство. И только одна-единственная ведьма обладала знаниями, способными помочь ему сделать это.

Набросив плащ на плечи, Сэйтан бросил на дверь лишь один взгляд — и сорвал ее с петель. Скользя по подземным коридорам Ада и мимолетно отмечая, как его холодная ярость заставляет покрываться льдом необработанные камни, он прошел мимо Мефиса и Протвара, никого не замечая, не видя ничего, кроме той спутанной паутины.

— Куда ты идешь, Са-Дьябло? — спросил Андульвар, шагнув наперерез.

Сэйтан тихо зарычал.

Зал содрогнулся.

Андульвар колебался не больше мгновения. Он решительно заслонил путь Повелителю Ада.

— Яслана. — Гнев внезапно стал очень тихим, очень холодным. И очень опасным.

Вот почему все они так боялись его.

— Ты можешь сказать мне, куда направляешься, или же пройти через мой труп, — спокойно отозвался Андульвар. Только задергавшаяся жилка на подбородке выдала его истинные чувства.

Сэйтан улыбнулся, поднимая свою правую руку, как любовник, собирающийся подарить чувственную ласку. Однако, вовремя вспомнив, что этот человек был его другом и тоже любил Джанелль, Повелитель спрятал змеиный зуб и тихонько сжал плечо Андульвара.

— В Эбеновый Аскави, — прошептал он, поймал Черный ветер и исчез.

Глава 15

Сюрреаль приснился сон. Она и Тишьян гуляли в лесу.

Мать пыталась предупредить ее о чем-то, но Сюрреаль никак не могла расслышать, что именно та говорит. Шум леса, голос Тишьян, все вокруг заглушалось громкими, ровными ударами в барабан.

Когда они достигли опушки леса, Сюрреаль обратила внимание на дерево с идеально ровной веткой. Из его коры равномерно каплями пота проступал темно-красный сок.

Тишьян прошла мимо дерева к лужайке, где росли высокие серебристые цветы. Как только она тут или там срывала бутон, он превращался в нож, острый и ярко блестящий. С улыбкой мать протянула букет Сюрреаль.

Биение барабана приближалось, становилось все отчетливее и резче.

Кто-то кричал.

Тишьян шла к большому прямоугольнику, заполненному туманом, жестом указывая то в одну, то в другую сторону, и каждый раз дымка расступалась. Две рыженькие девочки. Девочка без глаз. Девочка с перерезанным горлом, глаза которой горят от бессильного гнева. Девочка с одной ногой.

А в дальнем конце прямоугольника — холмик только что вскопанной земли.

Удары в барабан — все чаще и чаще…

Кто-то кричит от гнева и боли.

Сюрреаль подошла к холмику, привлеченная странным предметом, лежащим в грязи. Когда она приблизилась, в центре начала разрастаться и цвести ведьмина кровь, образовав корону над длинными светлыми волосами.

— Нет! — крикнула Сюрреаль, вскочив с постели. Сердце барабаном билось о ребра. Крики в голове не умолкали.