С треском рвущейся материи Дрейк наконец избавился от пут и с безумным воплем бросился на Кибла, беспорядочно молотя воздух руками и ногами; к изумлению Сент-Ива, игрушечник, не растерявшись, с ледяным спокойствием вытащил из кармана короткую дубинку в кожаной оплетке и двинул ею фабриканта в висок, повалив его на ковер. Явно удовлетворенный, Кибл убрал дубинку и повернул к Сент-Иву бледное лицо в бисеринках пота.
— Не стоит, пожалуй, убивать его, — задумчиво процедил он.
— Нет! — воскликнул Сент-Ив, снова увлекая Кибла к лестнице. Они преодолели примерно половину коридора, когда на площадке показались двое взбежавших снизу разъяренных мужчин, явно не являвшихся клиентами заведения. Холодея от ужаса, Сент-Ив признал в одном из них старого знакомого — громилу в шляпе высотою с печную трубу, с разделочным ножом в руке. Его спутник рылся за отворотом куртки, скорее всего нащупывая пистолет.
— Скамья! — вскрикнул Сент-Ив, цепляясь за один конец стоявшего на площадке резного антиквариата времен якобинцев; Кибл подхватил другой. Вынеся скамью по широкой дуге вверх и вперед, оба выпустили ее из рук — Кибл чуть позже Сент-Ива. В надежде избежать удара Печная Труба распластался на перилах, но тяжелая дубовая скамья, вращаясь в воздухе, крепко вдарила его в лоб, вторым концом пропахав грудь и горло его напарника, который в это время, к своему великому несчастью, ковырялся во внутреннем кармане. Вскрикнув, он потерял равновесие и, преследуемый скамьею, кубарем скатился по ступеням. А оглушенный ударом Печная Труба тем не менее продолжил подъем, размахивая своим оружием.
Сент-Ив бросился еще выше, Кибл не отставал, и оба влетели прямо в удивленную Уинифред Кибл, левой рукой поддерживавшую Дороти за плечи. В правой руке она сжимала револьвер.
— Да где вас обоих… — начала было она, но затем углядела за их спинами мрачного мужчину в измятом цилиндре, настроенного весьма решительно. — Твой ствол у меня! — выкрикнула Уинифред, прицеливаясь.
Задержавшись на ступенях, Динер склонил голову набок, будто прикидывая степень угрозы, а затем с прежней ухмылочкой ринулся вперед. Уинифред толкнула Дороти к Уильяму, перехватила пистолет обеими руками и, плотно зажмурившись, выпалила три или четыре раза подряд. Нырнув на пол, Сент-Ив перекатился к краю лестницы и оттуда наблюдал за тем, как Билли Динера отбросило назад и швырнуло на пол; он откатился еще футов на шесть к центру комнаты, прикрывая голову обеими руками, и пополз в сторону кухни; вскоре хлопнула дверь черного хода. На площадку этажом ниже, пошатываясь, выбрался Келсо Дрейк, но мгновенно исчез, едва завидев в руках у Уинифред Кибл дымящийся пистолет.
Киблы повели спотыкающуюся, растерянную Дороти вниз по лестнице, и каждый мечтал только об одном: быстрее покинуть этот жуткий дом. Опасаясь помех, способных возникнуть в любой момент, Кибл нагнулся и подхватил одурманенную девушку на руки, опасно накренившись под ее весом; перехватив дочь поудобнее, глава семейства Киблов устремился на выход. Сент-Ив наблюдал за благополучным отбытием семьи игрушечника, сидя на ступенях лестницы. И только после этого он взлетел на площадку и вбежал в безлюдный коридор, тускло освещенный равномерно развешанными по всей его длине газовыми светильниками в виде медных купидонов с лампадами.
Двадцатью футами далее коридор вывел Сент-Ива на балкон, опоясывающий большой зал приемов, взглянуть на который десятью днями ранее ему так и не удалось. Оказавшись над залом, исследователь приник к стене и вытянул шею, очень осторожно заглядывая вниз — меньше всего Сент-Иву хотелось попасться на глаза кому-то из противников, — однако в высоком и просторном помещении с плотно занавешенными окнами не было видно никого, кроме Келсо Дрейка с уже обмотанной бинтами головой. Хромая вдоль стены зала, он что-то бормотал — не иначе, ругался сквозь зубы. Потом приказал кому-то подавать брогам. Прозвучал неразборчивый ответ; Дрейк недовольно хрюкнул, и уже громче ему доложили, дескать, «второй ящик уже у Динера».
— Отлично! — обрадовался Дрейк, безуспешно пытаясь раскрыть кожаный саквояж, замочек которого отказывался ему подчиниться. С изумившей Сент-Ива яростью миллионер с размаху впечатал непослушный предмет в спинку обитого бархатом дивана, потом пинками отправил его в путешествие по залу, а затем еще и станцевал на нем джигу, добиваясь от замочка покорности.
Успешно завершив экзекуцию, Дрейк отпер дверцы широкого зеркального буфета, вытащил оттуда ящик Кибла, бросил его внутрь с таким трудом раскрытого саквояжа и исчез из виду. Вскоре хлопнула входная дверь, воцарилась тишина. Однако, все всякого сомнения, в борделе оставалось еще немало людей, которые скрывались от суеты и дневного света, подобно летучим мышам в своих пещерах.
Сент-Ив решил не терять времени даром, не имея ни малейшего желания вступать в схватки с убийцами или прятаться от них за цветочными горшками. Нужно найти способ попасть внутрь невиданного судна, по-жабьи припавшего к паркету в центре зала под ним. Очевидно, здесь это удивительное устройство считали красивым курьезом вроде фарфоровой вазы или мраморной статуи купидона: безвестная уборщица начищала принадлежащую миллионеру причудливую безделушку до блеска, полагая ее непонятным, но мерзким механизмом, предназначенным для удовлетворения извращенных желаний распущенных богатеев. Чем-то вроде гигантского «мизинчика», истинное предназначение которого надежно скрыто от людей целомудренных.
Долгую минуту Сент-Ив разглядывал аппарат — небольшие выступы на концах «плавников», изумрудно-зеленые иллюминаторы, сияющее серебро овального корпуса. По обводам инопланетное судно довольно сильно — не как брат-близнец, конечно, но как родственник, причем достаточно близкий — напоминало его погибший корабль.
«Как странно, — размышлял Сент-Ив, — что призванные покорять неизмеримые пространства Вселенной устройства, созданные в различных галактиках, имеют столь очевидное семейное сходство». В этом обстоятельстве сквозила некая неуловимая метафизика, достойная внимательного изучения, но это занятие стоило отложить на потом. Вволю налюбовавшись, Сент-Ив спустился по лестнице и, миновав еще пару комнат, прошел под гигантской аркой в зал и, дернув за толстый шнур, заставил шторы подняться. В глаза его ударил послеполуденный свет.
Высокое окно без ставней выходило на Уордор-стрит, вид на которую частично закрывали разросшиеся можжевельник и самшит, посаженные вдоль стен дома и плотно увитые длинными плетями ползучего инжира. Видимо, их не подрезали годами, как не поднимали и занавеси, чтоб ненароком не впустить солнце в затянутое нездоровым сумраком помещение.
Донесшийся сверху грохот падения, сопровождаемый чьим-то сдавленным перешептыванием, подтолкнул Сент-Ива вплотную заняться тем, что показалось ему входным люком корабля; сработав, надо полагать, от прикосновения руки ученого, круглая панель с тихим шипением отошла вдруг в сторону, подобно скале, преграждавшей вход в Аладдинову пещеру.
Внезапная возможность заглянуть внутрь инопланетного судна вызвала у Сент-Ива сильнейшую дрожь, почти лишившую его навыков управления конечностями. Несмотря на это прискорбное обстоятельство, ученый предпринял попытку залезть в кабину, но нога его тут же соскользнула с гладко отполированного округлого выступа обшивки, а руки понапрасну попытались уцепиться за скользкий край отверстого люка.
Непроизвольный вздох разочарования, вырвавшийся из застывшей от волнения груди Сент-Ива, напомнил ему, что человеку свойственно дышать. Ученый ощутил слабость и легкое головокружение, осознавая, что наконец стоит перед предметом своих долгих и по большей части безнадежных поисков и сгорает от страха, что в любой миг может услышать за спиной щелчок взводимого курка или грубый оклик кого-то из подручных Дрейка. Сент-Ив схватился за подлокотник одного из мягких кресел, подтащил его к кораблю и вскочил на сиденье, но чуть не упал, провалившись почти до пола в мягкой, слабо подпружиненной подушке. Тогда, привстав на подлокотник и опасно раскачиваясь, он головою вперед проскользнул в люк и, захлопнув за собою дверцу, шлепнулся на мягкое сиденье.