Билли угрюмо посмотрел на него.

– Может, ты и прав.

– Обычно я прав.

– Хотел бы я понимать причину происходящего. Кто эти люди? Почему они захотели атаковать город? Здесь нет ничего ценного.

Малыш Менестрель долил остатки джина из тыквенной бутылки в стакан. Он был на три четверти пьян и готов согласиться с чем угодно.

– Кто знает? Всегда находится кто-то, кто хочет повоевать.

Кармен-Шлюха, сидевшая с ними за столом, громко фыркнула:

– Единственное, что я хочу знать, это то, почему большие шишки и гильдии не могут спустить свое дерьмо и сдаться?

Малыш Менестрель закурил небольшую черную сигару и глубоко затянулся.

– Откуда нам знать? Ведь это ты состоишь в гильдии. Почему проститутки не заявят об этом?

Кармен скривилась.

– Не смеши меня. У проституток есть гильдия только потому, что в этом городе все, от нищих до хирургов имеют гильдию. Это не значит, что у нас есть голос в совете. Для этого нужно иметь кучу кредитов.

Билли криво усмехнулся.

– А у тебя, крошка Кармен, кредитов маловато…

– Врешь, не так уж мало!…

Бомбежка подорвала обычное грубоватое и тупое добродушие Кармен.

– Но нужно гораздо больше, чем у нас есть, чтобы поднять шум на совете.

Олад Крайний, наемный грабитель, вертел в руках изогнутую рукоять длинноствольного магнума шестьдесят восьмого калибра. Он и собрал всех четверых за столом. Олад носил обычные для бандитов кожаные штаны, куртку, украшенную медными заклепками, и тяжелые браслеты на запястьях. Его мощные руки покрывали татуировки, а бритая голова поблескивала. Старый шрам, пересекавший все лицо, частично скрывала густая борода.

– Я хотел бы встретиться с ними лицом к лицу. Я бы показал им, как дерется настоящий мужчина.

Как и у большей части местных бандитов, его мысли сосредотачивались только на своей отваге и принадлежности к сильному полу. Менестрель скривил губы.

– Правда?

– Конечно, если только они бы вышли, и дрались, как положено мужчинам.

Малыш Менестрель криво ухмыльнулся.

– Держу пари, что как только они войдут в город, ты постараешься поскорее выбраться отсюда, как и все мы.

– Я умру, как мужчина.

– Зачем?

– Гм?

Менестрель стряхнул пепел со своего длиннополого пальто из черного вельвета.

– Я говорю, зачем тебе умирать, сражаясь?

Олад выпятил похожую на бочонок грудь.

– Мужчина должен поступать так…

Малыш Менестрель кивнув, договорил:

– … Как должен поступать мужчина. Ага, слышал я это. Но, по-моему, нет причины так поступать. Я имею в виду – это ведь не твой родной город.

Олад провел рукой по своей бритой голове.

– Это верно.

Он ухмыльнулся и схватил за горлышко новую бутылку джина.

– Я скажу тебе одно – у нас пока еще есть выпивка. И это неплохо.

На самом деле в тупике Ангелов, где находилась пивная, имелась не только выпивка. Здесь вообще все шло как обычно. Тупик Ангелов представлял собой центр криминального подполья Фелда. Грязный, шумный и разваливающий район, наполненный борделями, пивными и игорными притонами, включал в себя несколько узких петляющих улочек между дворцом герцога и северной стеной. Это место служило укрытием для грабителей, шлюх, карманников, шулеров и бродяг, наводнявших город. Время от времени копейщики Стражи проводили здесь рейды. Тогда хватали нескольких воров, отрубали им правые руки, да несколько попавшихся проституток жестоко пороли. Настоящая власть над тупиком Ангелов находилась в руках гильдии воров. Она защищала публичные дома и притоны, регулировала уровень преступности в городе, разбиралась с одиночками и имела долю со всего, что проворачивалось. Существовали более мелкие гильдии шлюх, карманников и нищих, но только гильдия воров обладала властью.

Эта система существовала практически со времени основания Фелда. Она имела историю и традиции и обеспечивала дружественное сосуществование горожан и грабителей в городе.

Система все еще держалась, когда из ничто появилась огромная армия с продвинутым оружием и ордой облаченных в черное солдат-штурмовиков. Когда же на город, подобно хищным птицам, налетели бомбардировщики, то аристократия спряталась во внутренних покоях каменных дворцов, а торговцы укрылись в подвалах своих уютных домов с соломенными крышами. Но в тупике Ангелов укрыться оказалось негде. И поэтому жизнь здесь текла почти как обычно. Шлюхи не страдали от избытка работы, да и для разбоя время не слишком удачное. Однако таверны оказались переполнены, так как обитатели тупика обнаружили, что у них остался единственный способ убежать от происходящего – напиться.

Вошел Хейн, нищий «слепец», и, сняв прикрывающую на работе его глаза повязку, настороженно огляделся. Кармен-Шлюха кивнула ему.

– Что нового, Хейн?

– Это ужасно, ужасно…

Олад поднял взгляд.

– Что ужасно?

Хейн помотал головой.

– Стыд от этого.

Олад схватил его за руку.

– Стыд от чего?

– Я вряд ли смогу заставить себя говорить об этом.

Олад сжал руку Хейна.

– Тебе лучше рассказать, или я сломаю твою тощую граблю.

– Ладно, ладно. Я расскажу, только отпусти меня.

Олад отпустил руку.

– Ну?

– Я смотрел на захватчиков со стены.

Олад загоготал.

– Я-то думал, ты – слепой.

Хейн презрительно взглянул на него.

– А я не думал, что ты – тупой.

Олад насупился.

– Давай, продолжай.

– Хорошо, хорошо! Я стоял на стене, и кавалерия Герцога двинулась на врага. Собственная гвардия Герцога. Мы часто видели, как они проезжали по городу на своих белых конях, с развевающимися плюмажами, в сверкающих доспехах.

Олад рыгнул.

– Кончай глупую болтовню и продолжай.

Хейн злобно взглянул на него.

– Они двинулись на врага. Это было чудное зрелище. Они тронулись с места шагом. Затем перешли на рысь и, наконец, на полный галоп. Да, говорю вам, то было чудное зрелище до тех пор, пока не закончилось.

Менестрель скривился.

– Я и не знал, что ты такой патриот.

Хейн недружелюбно поглядел на него.

– Может я и простой нищий, но верный подданный Герцога.

Олад угрожающе уставился на него.

– Ну да, ну да. Что произошло потом?

Хейн покачал головой из стороны в сторону, словно пытаясь отгородиться от воспоминаний.

– Это ужасно. Их всех перебили. Лишь несколько из них достигло первой линии бронированных машин. Наши гвардейцы бесцельно ездили вокруг машин, пока их не убили, потому что не знали, что делать. Враг вообще не понес никаких потерь.

Малыш Менестрель только хмыкнул.

– Чего еще они ожидали, бросая кавалерию на броню и огнеметы.

Хейн пронзил его взглядом, наполненным ядом.

– Это была героическая атака.

– Это была глупость.

– Что еще мы могли сделать? У нас нет такого оружия, как у врага. Ни наземного транспорта, ни летающих машин, ни этих ужасных световых пушек. Почему враги не сражаются, как мужчины, на конях и с пиками?

Менестрель начал скучать.

– Потому что они умнее.

– Это нечестно.

– Это война.

– Что нам еще делать?

– Сдаться.

Хейн выпятил свою тощую грудь.

– Герцог никогда не сдастся.

Кармен фыркнула.

– Можешь сказать это еще раз.

Еще одна серия взрывов сотрясла пивную. Все невольно пригнули головы. Взрывы раз от раза становились все ближе. Билли вытряс из длинной шевелюры штукатурку и тяжело взглянул на Менестреля.

– Какого черта мы собираемся в этом участвовать?

Тот одним глотком допил стакан.

– А мы и не станем.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Мы можем взять в аптеке порцию «товара» и посмеяться.

Здание тряслось от разрывов. Билли вытер пот с ладоней.

– Я не смогу больше достать.

Малыш Менестрель посмотрел на него скучающим взглядом.

– Ну, так представь, что сделал это, и мы уже под кайфом.

Олад разражено вскинулся.

– Вы оба трусы и слабаки! Как вы можете такое говорить?