Услышав разносящиеся по коридору за его спиной женские голоса, Сэйтан поспешно направился к столу, где собрались Люцивар, Аарон, Кхари и Шаости. Джеффри и Андульвар кивнули ему в знак приветствия, но не стали прерывать беседу с Мефисом и Протваром. Шерон, Элан, Мортон и Джонах разговаривали с миниатюрным Верховным Князем, которого Сэйтан раньше никогда не видел. Возможно, консорт или Первый Эскорт маленькой Катрины?

– Что ж, портной прекрасно поработал, – сообщил Повелитель Люцивару, принимая из рук сына бокал подогретого ярбараха.

– Ага. – Ответ прозвучал, по мнению Сэйтана, довольно кисло, однако через мгновение Люцивар покачал головой и расхохотался, а затем приложил руку к груди. – Я представляю вызов, достойный почтенного лорда Олдрика, который, как он счастливо сообщил мне, вкалывая иголки в совершенно непригодные для них места, никогда еще не кроил костюм для официального приема с необходимостью учесть крылья.

– Что ж, теперь, когда у него есть твои мерки… – начал было Сэйтан.

– О нет. – Люцивар покачал головой, скривившись. Повелитель слишком хорошо знал такое выражение лица по собственному опыту общения с упомянутым лордом. – У каждой ткани свой собственный характер и прелесть, Князь Яслана, – произнес Люцивар, подражая скорбному тону портного. – Мы должны выяснить, как каждая из них окружит облаком эти потрясающие дополнения вашего могучего облика.

Кхари, Аарон и Шаости одновременно поперхнулись смешком.

– Может, ему просто нравится гладить твои крылья, – произнесла Карла, присоединившись к ним. Одной рукой она оперлась на левое плечо Сэйтана и прислонилась к широкой спине, острым подбородком уткнувшись в другое. – Они действительно производят впечатление. Скажи, а это правда, что размер твоего… – глаза девушки на мгновение выразительно опустились к паху Люцивара, – напрямую зависит от размаха крыльев?

Люцивар сделал очень грубый, неприличный жест:

– Колючий, не правда ли? А тронешь – не колет. Ну и ладно. Чмок-чмок.

– Заткнись, Карла, – произнес Люцивар, обнажая зубы в ухмылке.

Та звонко рассмеялась:

– Как хорошо снова оказаться среди угрюмых и ворчливых! Несколько дней назад я сказала «чмок-чмок», и все восприняли мои слова буквально. – Она театрально содрогнулась, а затем взъерошила волосы Повелителю, как всегда с веселым смехом проигнорировав сердитое рычание. – Знаешь что, дядя Сэйтан?

– Что? – настороженно отозвался тот, прихлебывая вино.

На личике Карлы расцвела ехидная улыбка.

– Поскольку ты – Верховный Князь Демлана и правишь этим Краем, а я – Королева Иннеи и правлю тем Краем, когда Демлану придется договариваться о чем-то с Иннеей, тебе придется иметь дело со мной.

Сэйтан подавился вином.

– Привлекательная мысль, не так ли? Тебе придется теперь испытать на самом себе все то, чему ты научил меня.

– Мать-Ночь, – выдохнул Сэйтан, когда Карла выхватила бокал из его рук и хорошенько постучала Повелителя по спине.

– Что ты сделала с дядей Сэйтаном? – поинтересовалась Моргана, принимая бокал вина из рук Кхари.

– Только напомнила ему о том, что теперь мы все – Королевы, с которыми ему придется считаться в будущем.

– Как некрасиво, Карла, – посетовала Калуш, присоединившись к их группе. – Тебе следовало обыграть это, облегчив задачу Повелителю, а не вываливать свои соображения ему на голову.

– Как это? – нахмурилась Карла. – И потом, он и так уже знал об этом. Верно?

Сэйтан забрал свой бокал из ее рук и осушил его, надеясь избежать ответа. Надо же – после всех тех часов, на протяжении которых он, Джеффри, Андульвар и Мефис пытались переварить мысль о том, что вскоре все эти несносные девицы станут вошедшими в полную силу Королевами, никому из них и в голову не пришло, что, как только это произойдет, Сэйтану придется неизбежно считаться с ними – как с правительницами Краев.

По Цитадели разнесся удар в гонг. Раз. Два. Три. Затем, после паузы, четыре.

Четыре удара за четыре стороны треугольника Крови, в котором четвертая сторона заключена внутри на равном расстоянии от прочих. Как и трое мужчин – Советник, Капитан стражи и Консорт, – формировавших сильный тесный треугольник вокруг Королевы.

В другом конце комнаты распахнулись огромные деревянные двери, открыв за собой темную пустоту.

Не обратив никакого внимания на неуверенные шепотки и переглядывания, Сэйтан поставил свой бокал, пригладил волосы и расправил складки своего нового смокинга. Поскольку, согласно правилам Кодекса, процедура представления начиналась со светлых Камней до Темных, сначала все мужчины, затем все женщины, он знал, что будет в конце первой очереди.

Поэтому Повелитель не сразу сообразил, что остальные не тронулись с места и выжидающе смотрят на него, – до тех пор, пока Люцивар не подтолкнул его к дверям.

– Но согласно Кодексу…

– К дьяволу Кодекс, – лаконично пояснила Карла. – Первым пойдешь ты.

Когда все остальные согласно кивнули, Сэйтан медленно прошел к массивным створкам. Люцивар и Андульвар следовали за ним по обе стороны, отставая на шаг. Мефис, Протвар и Джеффри шли, в свою очередь, за ними.

– А что там? – тихо поинтересовался Люцивар.

– Не знаю, – честно ответил Сэйтан. – Я ни разу не был в этой части Цитадели.

Он оглянулся на Джеффри, но тот тоже только покачал головой.

Они достигли дверей и замерли. Свет, льющийся из комнаты за их спинами, открывал первый пролет широких ступенек, уводящих вниз.

«Мы все свернем себе шею, – мрачно подумал он, – пытаясь спуститься вниз в полной темноте».

Эта мысль еще не успела оформиться до конца, когда начали светиться маленькие искорки, словно вставленные в камень, разгораясь все ярче и ярче.

Словно вихрь во тьме, подумал Сэйтан. У него перехватило дыхание. Как в той древней поэме, которую много лет назад ему процитировали Джеффри и Дрейка, о великих драконах, сотворивших Кровь. «Они скользят вниз в эбеновый цвет, ловя звезды хвостами…»

Раньше эбеновой поэты называли Тьму.

Сэйтан замер, занеся ногу над первой ступенькой.

Действительно ли лестница материальна?

– Что-то не так? – шепотом спросил Люцивар.

Сэйтан покачал головой и наконец опустил ногу, а затем начал медленно спускаться вниз, благодарный двоим крепким эйрианцам, следующим за ним.

Когда он достиг нижней ступеньки, распахнулись вовнутрь невидимые до этого мига двери. В полуночно-черной палате медленно разливался свет, тьма уступала место бледно-золотистому восходу, лучи которого хлынули в открывшиеся створки и который медленно отвоевывал у нее просторы огромной палаты. Однако Сэйтан заметил, двинувшись наконец вперед, что свет не достигает потолка. На высоте, в три раза превышающей его собственный рост, он уступал место сумраку, который, в свою очередь, в конце концов сливался с тьмой.

С обеих сторон лучи хлынули на заднюю стену. На всей ее поверхности, до самой границы света и сумрака, шел массивный барельеф. Ландшафт снов, земля ночи, образы, поднимающиеся из одних силуэтов и переплавляющиеся в другие. Тени родства. Тени людей. Переплетенные. Смешавшиеся. Жестокие и прекрасные. Уродливые и нежные.

Свет наконец-то достиг центра задней стены, озарив Трон Тьмы. Три широкие ступени с трех сторон вели на помост. На нем самом стояло простое кресло из черного дерева с высокой резной спинкой. Его простота говорила о том, что сила, правящая здесь, не нуждается в украшении или кичливости – особенно если учесть, что справа ее защищает огромная драконья голова, выходящая из самого камня.

– Мать-Ночь! – приглушенно воскликнул Андульвар. – Она сотворила скульптуру головы Лорна!

– Огни Ада, – прошептал Люцивар. – Где она взяла столько неграненых Камней, чтобы сделать чешую?

Дрожа всем телом, Сэйтан только покачал головой, не в силах сказать ни слова. Возможно, Андульвар со своего места и не мог разглядеть, что скрывалось во тьме позади этого освещенного барельефа, однако он понял, что там таится огромная зала, сразу за этой. Возможно, его друг не видел непримиримый, яростный огонь, искрами пробегавший по этой чешуе. Возможно, он забыл звук этого древнего, могучего голоса. Возможно…