«Милая, ты права. Здесь для меня слишком темно. Чаша слишком хрупкая, и мне… мне больно».

Она посмотрела на него с искренним сожалением, но покорно кивнула.

«Подожди, — шепнул он, когда Ведьма попыталась отстраниться. — А ты не можешь подняться вместе со мной? До моей внутренней паутины? — Деймон нежно лизнул ее изящное ушко. Его голос излучал сладострастие, превратившись в низкое мурлыканье. — Там нам будет не менее безопасно».

Он обуздал свое нетерпение и спокойно ждал ответа. Нельзя было сказать, сколько времени прошло у Алтаря, находились ли их физические вместилища по-прежнему там, теплилась ли еще жизнь в юной израненной плоти… Деймон не знал, успели ли те чудовища из Брайарвуда добраться до Святилища. Не знал даже, что сейчас делает его тело.

Он отбросил эту мысль. Теперь связь с телом была не у него, а у Жреца. Чем бы там его оболочка ни занималась, это проблема Сэйтана.

Неожиданный и быстрый подъем застал его врасплох. Деймон вцепился в Ведьму в тот же миг, как она покрепче обхватила его ногами за талию.

«Любовник», — сказала она, улыбнулась и начала хихикать.

Деймону было очень интересно, знала ли Ведьма, проведшая жизнь в блужданиях между невинностью и обширными познаниями, истинное значение этого слова.

Какая разница, прошептал Садист. Она проглотила наживку.

Они поднимались все выше, пока наконец не оказались на уровне Черного, на достаточной высоте от его внутренней сети.

«Так лучше?» — застенчиво спросила Ведьма.

«Намного», — ответил он, прильнув к ее губам. Деймон целовал Ведьму до тех пор, пока она не расслабилась, а затем снова вздохнул.

Поспеши, прошептал Садист.

Он прислонился было к ее лбу своим и взвыл от боли, когда маленький рог уколол его.

Ведьма хихикнула и поцеловала его между бровями.

«От поцелуев становится лучше?»

На мгновение Деймона затопило отвращение. Это произнес девичий голос. Юный девичий голос.

Он оглянулся через плечо, пытаясь соединить женственное тело, прижимавшееся к нему, с этим голосом, и увидел осколки хрусталя, парящие в чернильной тьме.

Части ее разума. Множество осколков. Но часть ее по-прежнему была не тронута. Должна была остаться такой. Та часть, в которой содержалось знание Ремесла. Как иначе она могла заново собрать его чашу? Но если Ведьма все время скачет от одного осколка к другому…

Как Терса. Хуже, чем Терса.

«Деймон?»

Полуночный голос со смертельно опасными нотками.

Помни только об этой ее стороне, вовремя посоветовал Садист. Забудь пока о других.

Деймон улыбнулся Ведьме.

«Любимая», — произнес он, нежно прикусив ее нижнюю губу, а затем использовал свои самые изощренные приемы, чтобы сделать наживку как можно более соблазнительной.

Однако он не позволил ей приподняться и принять его в себя.

«Все еще слишком темно, — задыхаясь, произнес Деймон, когда Ведьма начала постанывать и рычать. — Давай поднимемся к Красному. Это мой Камень по Праву рождения».

Она попыталась сбросить путы соблазна, которыми он оплел ее, но Садист умел расставлять силки.

«Можем устроить там постель», — вкрадчиво произнес он.

Она содрогнулась. Всхлипнула. В этом звуке не было и намека на удовольствие.

Появился образ. Постель, достаточно большая для игры. Постель с ремнями, прикрепленными к ножкам, чтобы привязывать запястья и лодыжки.

Он отбросил этот образ и заменил его своим. Огромная комната. Пол покрыт мягкими, толстыми коврами. Огромная постель с пологом из бархата и газовых тканей. Шелковые простыни и пуховые одеяла. Горы подушек. Единственный источник света — спокойное пламя в камине и дюжины ароматических свечей.

Ослепленная этим романтическим видением, Ведьма вздохнула и прильнула к нему.

Деймон удерживал этот образ, дразня, искушая, и они медленно поднялись к Красному.

Устроившись вместе с Ведьмой на шелковых простынях среди мягких подушек, Деймон попытался нащупать хоть какую-то связь — со своим телом, со Жрецом, с чем угодно — и едва не задохнулся от разочарования. Так близко. Так близко — и все равно не за что ухватиться, чтобы закончить начатое, если не считать той силы, которой Джанелль обернула его чашу, чтобы удержать осколки вместе.

Лаская и успокаивая, любя и опутывая ложью, он заставлял ее думать только о наслаждении, а сам тем временем осторожно вытягивал силу, образовавшую пленку внутри чаши. Защита исчезла. Верхние куски зашатались, но удержались вместе. Этого хватит.

Он потянулся к Сэйтану. Нашел лишь смертельную усталость и убийственную ярость.

Деймон нанес удар первым.

«Тише, Жрец. — Он подождал немного и зачерпнул еще немного силы, склеивавшей чашу воедино. — Используй все, что можешь, чтобы создать привязь. И приготовься к битве. Я веду ее назад».

Затем он потянулся к своему телу. Оно по-прежнему лежало на Алтаре вплотную к ее измученной плоти. Он укрепил эту слабую связь ровно настолько, чтобы тело начало повторять его движения.

Улыбнувшись, Деймон медленно перекатился и оказался над ней, а затем нежно завел руки Ведьмы ей за голову и сжал их.

Он целовал ее, ласкал по мере того, как они поднимались все выше и выше.

Она потерлась о его тело.

«Любовник», — захныкала она.

«Скоро, — солгал он. — Уже скоро».

Все выше и выше…

Еще несколько мгновений — и он вернулся бы в свое тело, но тут ее глаза неожиданно распахнулись, и она почувствовала, как ловушка захлопнулась.

«Нет!» — закричала Ведьма.

Оскалив зубы, Деймон загнал их обоих обратно в тела.

Ее крики заполнили помещение Алтаря. Кровь потоком лилась между ног.

«Исцели тело, Джанелль! — крикнул Деймон, пытаясь удержать ее сознание в теле, пока она пыталась сбросить его. — Исцели его!»

Ее страх бился о границы его разума.

«Ты солгал мне! Ты СОЛГАЛ!»

«Я готов был сказать и сделать все, что угодно, чтобы вернуть тебя! — взревел он, вонзив ногти ей в плечи, чтобы удержать на месте. — Исцели его!»

«Пусти-пусти-пусти!»

Тела боролись. Сущности боролись. Пока они смешались в яростной схватке, Деймон почувствовал, как Сэйтан накинул петлю ей на ногу.

Один-единственный выброс силы разорвал бы его на части и освободил ее. Вместо этого она умоляла его:

«Деймон, пожалуйста. Ты же мой друг. Пожалуйста».

Было очень больно слышать ее мольбы.

«Ведьмочка». Голос Сэйтана, надтреснутый и дрожащий.

Джанелль перестала бороться.

«Сэйтан?»

«Мы не хотим потерять тебя, ведьмочка».

«Вы не потеряете меня. Я могу видеть всех вас в туманном месте».

Слова Сэйтана падали медленно, словно каждое из них причиняло ему страшную боль:

«Нет, Джанелль, не сможешь. Ты не увидишь никого из нас в туманном месте. Если ты не исцелишь свое тело, мы с Деймоном будем уничтожены».

Деймон, шипя, выдохнул сквозь зубы. Оказывается, не один Садист умел плести смертельные ловушки.

Ее плач наполнил их сознания, а затем и уши, когда детское тело повторило тот же звук.

Деймон ощутил нарастающую волну темной силы, поднимающейся из бездны, почувствовал, как она наполняет юное тело, которое он по-прежнему сжимал в объятиях, излечивая разорванную плоть.

Она расслабилась и теперь лежала неподвижно.

«Я больна», — приглушенно произнесла Джанелль, уткнувшись носом ему в грудь.

«Нет, милая, — нежно поправил он. — Тебе больно. Это совсем другое. Но мы отвезем тебя в безопасное место и…»

Святилище содрогнулось, когда кто-то выпустил энергию темного Камня.

Рассерженный мужской голос сорвался на вопль, исполненный ужаса.

Джанелль закричала.

Деймон нырнул в бездну за мгновение до того, как это сделала она, поймав ее на уровне Красного. Она пыталась сбежать из тела.

Вытягивая силу из чаши, он вцепился в Джанелль.

Осколки опасно зашатались.

«Нет, Деймон! — пронзительно крикнула она. — Ты не можешь! Ты не можешь так поступить! — Неожиданно Джанелль прижалась к его груди. — Я исцелила тело. Ему еще больно, но это пройдет. Отпусти меня. Пожалуйста, отпусти меня. Можешь оставить тело себе. Можешь его использовать».